Э. Амдур

Теперь это перестало быть «инструментом для просветления»

Эллис Амдур (1952), американский практик боевых искусств и тренер по вмешательству в кризисные ситуации. Один из самых известных писателей мира боевых искусств.

Эллис занимается айкидо и другими боевыми искусствами уже почти 50 лет. В дополнение к занятиям традиционными искусствами, такими как корю бу-дзюцу, он также работал над проектами по применению принципов, вытекающих из традиций классических боевых искусств, к современным правоохранительным органам.

Плодовитый автор, его научно-популярные работы охватывают темы, включая тактическую деэскалацию опасных межличностных ситуаций, а также истории и анализ японских боевых искусств; его последняя работа в этой области – новое издание «Скрытое на виду», посвященное эзотерическим техникам развития силы в японских боевых единоборствах.

******

«Обучение форме техники, а не содержанию и форме, ни к чему не приводит. Это даже хуже, чем совсем ничего».

Женщины-воины Японии. Роль женщин-оруженосцев в истории Японии

Женская боевая подготовка в наше время

Поскольку боевые искусства продолжали интегрироваться в государственное образование в течение первых десятилетий периода Сева (с 1926 по 1990 год н.э.), практика нагинаты оказалась на перепутье. Дзюдо, кендо, а позже и карате были созданы для занятий в стандартизированной форме. Обучение нагинате, однако, по-прежнему ограничивалось адаптацией специфических рю к занятиям физкультурой.

Однако, когда их преподают группам молодых людей, даже самые традиционные рю должны измениться. Я видел фотографии, сделанные до Второй мировой войны, на которых массово преподаются различные виды корю, с шеренгами детей, усердно размахивающих оружием в унисон. На других снимках изображены маленькие дети, флегматично пробирающиеся через ката. Практика в форме означает нечто совсем иное для воинов, пытающихся получить преимущество в предстоящих битвах, чем для молодых подростков, посещающих занятия физкультурой в местной средней школе. Поэтому соревновательная практика становилась все более популярной не только как средство тренировки, но и как способ удержать интерес молодых людей, которые, по понятным причинам, не могли видеть ценность только практики ката. На соревнованиях сначала использовалась легкая деревянная нагината, обтянутая кожей; позже, для безопасности, к концу деревянного древка были прикреплены бамбуковые полоски в подражание синая для кендо. Эта точная копия оружия легкая и быстрая, что позволяет совершать движения, невозможные с настоящей нагинатой. По мере разработки правил и согласования точечных целей техники, полезные для победы в соревнованиях, стали отличаться от тех, которые использовались в старых школах, каждая из которых была разработана для различных условий местности и различных боевых ситуаций. Практика нагинаты начала превращаться в нечто новое – соревновательный вид спорта.

Не все учителя были против этой универсалистской тенденции, учитывая её соответствие сильной централизации государственной власти в то время. Во время Второй мировой войны некоторые учителя нагината, в частности Сакакида Яэко, совместно с Министерством образования создали ката Момбушо Сэйтэй (Стандартные формы Министерства образования). Сакакида был и остаётся практикующим Тэндо-рю и был заядлым участником матчей по нагинате против учеников кендо. Она утверждает, что обнаружила, что различные стили старого рю не подходят для обучения большим группам школьниц на периодической основе. Учитывая условия, в которых ей приходилось преподавать, она также чувствовала, что для девочек было слишком сложно изучать ката с мечом, поэтому она начала уделять особое внимание сольной практике с нагинатой. Наконец, она была обеспокоена тем, что девушки могут изучать одно рю в начальной школе, а другое – в средней школе, и поэтому им придётся заново изучать всё каждый раз, когда они меняют школу.

В результате этих трудностей она и несколько коллег создали совершенно новые ката, которые были сосредоточены на нагинате против нагинаты. Это сочетание не является чем-то неизвестным среди корю, но оно довольно необычно. Известные рю, в которых основное внимание уделяется практике двойной нагинаты, включают Тода-ха Буко-рю, Хиго Ко-рю и Сейва-рю. Инструкторов по нагинате традиций, которые подчеркивали нагинату против меча, однако, не могли заставить покинуть свои школы, чтобы вступить в одну из немногих, часто малоизвестных традиций, которые имели двойные формы нагинаты. Никто и представить себе не мог, что учителя, посвятившие годы, даже десятилетия обучению одной традиции, присоединятся к другой, которую государство внезапно назначило знаменосцем. Большинство систем, использующих более одного вида оружия, были практически недоступны для обучения в школьной среде. Однако потребности общества и государства, которые диктовали эти потребности, по-видимому, требовали эффективного и простого метода массового обучения молодежи. Результатом стали формы Момбушо, изготовленные специально для обучения школьников. Момбушо приняли эти ката в 1943 году.

Однако, похоже, что-то было потеряно в этом процессе. Ориентированные скорее на детей, чем на воинов, эти формы, как следствие, упрощены и несколько лишены характера. Особенность, которая делала старый рю сильным, была принесена в жертву общему средству. Учителя и ученики классического рю получили скудное обучение в этих новых формах и были распределены по «территориям», состоящим из нескольких гимназий. В рамках подготовки учителей проинструктировали о том, как проводить «ободряющие беседы» с девочками. Эти беседы включали предупреждения о варварстве армий вторжения и необходимости для девочек защищать себя и свои семьи. Но защита предназначалась не для неприкосновенности самих девушек, а как «зеркало добродетели императора».

Нитта Судзуйо, прямая преемница Тода-ха Буко-рю в девятнадцатом поколении, вспоминает, как обучала этим формам девочек от двенадцати до семнадцати лет. Будучи ещё совсем юной девушкой, она была направлена для обучения и инструктажа в качестве учителя, поскольку её учительница, Кобаяси Сейко, предпочла продолжать преподавать своё традиционное рю в частном порядке. В рамках тренинга для учителей Нитте сказали, что самое главное – поднять моральный дух девочек и укрепить их дух в случае вражеской высадки. Она сказала, что девочкам понравились тренировки, которые проводились вместо «вражеских видов спорта», таких как бейсбол или волейбол.

Считалось, что женщины олицетворяют дух бусидо, потому что их «природа» заключалась в том, чтобы быть бескорыстными и заботливыми. Считалось, что они являются основой общества из-за их роли в воспитании детей. Утверждалось, что занятия боевыми искусствами разовьют внимание к деталям, необходимым для ведения домашнего хозяйства, приготовления пищи, ухода за больными и создания «дружественной атмосферы». Женщина, обученная нагинате, должна была быть мягкой, но сильной, готовой быть самоотверженной, но решительной, и, прежде всего, терпеливой и стойкой. Сильное тело, которое она развила в результате тренировок, было необходимо для поддержания здоровья и активности, чтобы выполнять всю свою работу. Говорили, что она обладала «полным духом» и сильной красотой. В одном руководстве для учителей, написанном в разгар военных лет в Японии, говорится: «Изучение нагинаты, домоводства и шитья сделало бы идеальную женщину».

В 1945 году война, наконец, закончилась. Оккупационные силы боялись всего, что, казалось, было связано с воинственным духом Японии, и они запретили изучение боевых искусств. Тысячи мечей были сложены на взлетно-посадочных полосах, перееханы паровыми катками, а затем погребены под бетонными строительными объектами. Донн Дрегер рассказал мне о виде этих мечей, сверкающих на солнце осколками золота и серебра, потрескивающих и звенящих под грохот и вонь паровых катков.

Однако через восемь лет эти запреты были сняты, и в 1953 году первой Всеяпонской федерацией кендо Ренмэй (Федерация) был проведён турнир. На встрече, состоявшейся после этого, Сакакида и несколько ведущих инструкторов по нагината Тендо-рю и Дзикишин Кагэ-рю составили планы создания аналогичного всеяпонского Нагината-до Ренмэй. Было решено принять Момбушо ката в качестве стандартной формы федерации, лишь с несколькими незначительными изменениями. Они также решили исключить написание нагинаты иероглифами (длинный клинок) и (косящий клинок) и, чтобы обозначить свой разрыв с прошлым, записать его в слоговой форме, буквы которой имеют только звуковые значения. Этот вид единоборств получил название Атарасии нагината (новая нагината).

Смена символов при написании «нагинаты» может показаться тривиальной, но это не так. Философ Морис Мерло-Понти называет язык «сублимированной плотью». Под этим он подразумевает, что язык является концентрированной сущностью человеческого существования и определяет, как будет прожита жизнь. Это изменение в том, как написана «нагината», решительно заявляет, что Атараси нагината больше не является боевым искусством, использующим оружие либо для тренировки боевых навыков, либо для того, чтобы требовать, благодаря своему парадоксальному заявлению как «инструмент для просветления», сосредоточенного и целостного духа. Вместо этого они создали спортивную форму, боевую как по внешнему виду, так и по «звучанию», но не по «характеру».

Атарасии нагината состоит из двух частей: ката и шиай. По словам некоторых ведущих инструкторов, особенно представителей этого поколения, ката были созданы путем заимствования «лучших техник из многих нагината рю». Возможно, кому-то покажется, что я заявляю об этом слишком категорично, но это абсурдная идея. Формы различных рю – это не просто каталоги отдельных техник, которые нужно выбирать, как бонбоньерки в кондитерской на углу. Они представляют собой взаимосвязанные целые, пронизанные изощренным совершенствованием движений, для достижения боевой эффективности и/или духовной подготовки. Сама Сакакида утверждает, что она наблюдала за старыми рю и пыталась впитать их суть. Затем, полностью забыв об их движениях, она придумала новые ката.

Эти ката первого уровня, заимствованные из форм момбушо и теперь называемые шикакэ-одзи, представляют собой набор простых движений, требующих прямой позы и скользящей работы ног. Практика проводится с чрезвычайно легким синаем или деревянной нагинатой.

Эти формы используются в соревнованиях по ката. Две пары участников выполняют одно и то же ката, и их оценивают по «правильности» их движений. Существует второй уровень форм, называемый Дзэн Нихон Нагината Ката, который преподаётся только после того, как ученик достигает уровня третьего дана. Некоторые утверждают, что они являются результатом изучения ката нагината из пятнадцати различных боевых традиций. Комитет членов Нагината Ренмэй якобы вывел то, что они считали основными движениями этих рю, и объединил их в связанный набор из семи ката. Однако, по словам знатока боевых искусств Мейка Скосса, формы, на самом деле, в значительной степени состоят из техник Тендо-рю и Дзикишин Каге-рю.

Не все старые учителя влюблены в Атараси нагинату. Абэ Тоеко, старший инструктор Тендо-рю, в замечательном интервью в «Fighting Woman News» обсуждал эти формы с Кини Коллинз в начале 1980-х годов. Абэ сенсей была одной из самых сильных из всех сильных женщин в Тендо-рю и всегда была скорее волком-одиночкой. Японские социальные группы могут быть довольно раздражающими, а Абэ сенсей была хорошо известна своей резкой речью и твёрдыми мнениями. Её почти грубоватая сила отражалась в её искусстве и словах. Когда я впервые увидел её в группе других инструкторов Тендо-рю, она выделялась, как медведица-мать. Казалось, она никогда не пыталась выглядеть красивой или грациозной – просто эффектной.

«Этот новый материал. Раз, вверх с палкой. Два, вниз с ней. Три – убери ее. Ну, это один из способов обучения, но есть ещё кое-что, я знаю это только как кокоро (сердце, дух). Втянуть на раз, вытащить на два, поднять на три, ну, вы попробуйте! Если вы делаете форму только с осознанием движения и без понятия кокоро, вы настолько широко открыты, что это даже не смешно. Вот чему я хочу научить. Как реагировать, когда ваш партнёр отвечает не так, как вы привыкли. Вот чего нет в новой нагинате. Нет мышления вне формы, нет даже пути для такого мышления.

Когда они начинали около двадцати лет назад, они хотели развиваться [как организация] быстро, поэтому это было вынужденно: пытаться привести всех в одну линию, менять стиль каждого, чтобы соответствовать новой форме. Беря справа, слева, пытаясь заставить всех согласиться. Просто для начала, не обращая внимания на результат. Но все эти школы и сами техники являются отдельными сущностями, управляемыми отдельными принципами движения и мышления. В этой новой вещи нет абсолютно ни одного из этих принципов.

Обучение форме техники, а не содержанию и форме, ни к чему не приводит. Это хуже, чем ничего. Некоторые учителя говорят, что для женщин формы достаточно. Ни за что! Это действительно злит меня. Кому нужна форма? В японском языке есть слово рашикуте (казаться или быть похожим на что-то), как женщина, как мужчина, как …Я не знаю, что именно, но это действительно окрашивает наш язык. Однако в этом есть смысл, а не только поверхностные стереотипы. Вся жизнь женщины заключается в том, чтобы быть похожей на женщину. Быть похожим на женщину – это не просто быть мягким. Быть женственной – значит быть сильной или мягкой, раболепной или требовательной, как того требует ситуация. Будьте адекватны и действуйте честно. Этому вообще не учат. И это сердце будо, оно живо в его практике».

Соревнования по Атарасии нагинате – это имитация соревнований по кендо. К сожалению, матчи часто напоминают игру в пятнашки с синаем. Поразительно видеть, как мало движений ката используются практикующими. Движения ката, таким образом, не имеют отношения к другому крылу системы.

Участники хорошо защищены, но есть только восемь обозначенных целей: верхняя часть запястий, верхняя и боковые части головы, горло, боковые части туловища и голени. Победные очки определяются судьями. Учитывая, что бамбуковый конец синая должен представлять лезвие нагинаты, соревнования часто немного сбивают с толку посторонних.

Многие потенциально смертельные или выводящие из строя удары остаются без внимания, потому что они не представляют собой удара в «точку». Кроме того, иши-дзуки (приклад) синая редко используется в таких соревнованиях, хотя он был важным компонентом использования оружия в реальном бою. Поскольку один из них выигрывает, поражая целевые области чрезвычайно легкой копией оружия, акцент делается на скорости. Участники держат своё тело вертикально на подушечках стоп, чтобы быстро скользить и прыгать, работа ног подходит только для полированных полов спортивных залов и додзё. Поскольку нет ощущения опасности или даже необходимости защищать нежелательные цели, многие конкуренты не двигаются и не реагируют естественным образом. Удары, которые могут отрубить руки, искалечить или даже убить, игнорируются, поскольку они не являются назначенными целями. Опять же, подумайте о словах Абэ Тоеко:

«В наших матчах не было таких быстрых прыжков и танцев. Они никогда этого не делали. До и во время матча должно быть много осознанности. Вы просто не можете войти в него случайно. Нагината – это оружие с режущими лезвиями, и мы должны сохранять это уважение даже к бамбуковым лезвиям, которые мы используем сегодня. Первый турнир, на котором я увидела своего учителя, был потрясающим. Она провела своего противника через весь зал, с восточной стороны на западную, не используя никакой техники, только свою стойку и настрой. Все, даже старые учителя, были в восторге. Затем она перешла к резке, всего один раз. И я попалась на крючок. Она нашла моё время и поймала меня. Она выиграла и этот матч со мной».

Устранив соображения о собственной смерти и ответственности за судьбу другого, Атараси нагината, возможно, устранил главный стимул для развития этической позиции. Всё, что может остаться для многих участников, – это спорт с акцентом на победу или поражение в матче.

Многие учителя нагината-рю вступили в современную ассоциацию и пытались преподавать как свои старые традиции, так и Атараси нагината. Однако лишь немногие из их учеников готовы практиковать старое рю. Эти боевые традиции, с работой ног, подходящей для пересеченной местности, и низкими позами, подходящими для использования рычагов при нанесении ударов и защите всего тела, кажутся неуклюжими и старомодными ученикам Атараси нагината, которые сосредоточены на современных соревнованиях. Это привело к отказу и упадку большинства старых боевых традиций в течение последних пятидесяти лет. Часто единственная причина, по которой молодые люди вообще практикуют старую школу, – это «просто чтобы её не забыли».

При поиске старых школ было обескураживающе видеть, как много школ, коорые объединились с Атараси нагинатой, вместо того, чтобы набрать новых учеников, в итоге остались ни с кем. Вначале 1980-х потребовалось три месяца напряженных усилий, чтобы найти Сакураду Томи, директрису Сузука-рю в восемнадцатом поколении, одного из выдающихся инструкторов нагината в Японии, последнюю директрису своей традиции. Многочисленные звонки, как в местные, так и в национальные отделения Ассоциации Атараси нагината были встречены равнодушно, хотя она была, пожалуй, самой значимой фигурой среди женщин-мастеров боевых искусств в городе Сендай. Мы, наконец, нашли её, одну, без учеников и семьи.

Поскольку «официальная линия» делает классические школы тривиальными для молодых впечатлительных учеников, старшие рю, за исключением Тендо-рю и Дзикишин Каге-рю, в основном игнорируются, за исключением того, что их приглашают для демонстрации в перерывах соревнований по Атараси нагината. Среди традиций, которые почти или полностью вымерли за последние двадцать лет, мы должны назвать Чоку Ген-рю с его массивной девятифутовой нагинатой, жизнерадостной и мощной Сузука-рю и элегантной Анадзава-рю. Динамичный Мухен-рю, ещё одна школа, которая интересно использует нагинату и бо (длинный посох) взаимозаменяемо в одних и тех же формах, также в значительной степени игнорируется учениками Атараси нагината, которые учатся под руководством её директора.

Однако следует признать, что большая часть упадка старых традиций является ответственностью самих практиков, которые либо не смогли найти способ сделать своё искусство актуальным для молодого поколения, либо сами не имеют представления о ценности традиции, переданной им. Примером последнего является одна женщина, соперница и учитель Атараси нагината, которая практиковала бу-дзюцу рю с детства.

Я сказал ей: «Ваше обучение классической нагинате должно дать вам реальное преимущество в силе перед другими участниками соревнований». В ответ она пожаловалась: «Что бы я ни делала, техники нагината-дзюцу проникают в мои движения Атараши нагината и разрушают их. Мы все должны делать это одинаково, но я просто не могу!».

Этому отношению также противостоит Абэ Тоеко:

«Сегодня я вижу много людей, которые перескакивают с одного нового занятия на другое, не успев освоиться. Я действительно думаю, что людям нужно что-то в фундаменте, какое-то глубоко укоренившееся место в их жизни. Я вижу это даже в судействе матчей с нагинатой. Раньше всё было совсем по-другому, это судейство. На матч было всего два судьи, и они действовали обдуманно и тонко, а не нервничали и приспосабливались, как сегодня. Даже в их движениях было больше смысла. Раньше у судей был индивидуальный стиль, свой собственный способ подачи очков. Теперь все должны делать это одинаково. Вы не поверите в это. Однажды они остановили матч, который я судила, и спросили по громкоговорителю, не подниму ли я руку ещё на несколько градусов, подавая сигнал. Вы в это верите? И всего пару лет назад я судила вместе с другим учителем. Один из участников пошевелился, просто немного пошевелился, и другой судья засчитал очко. Я спросила у женщин, участвовавших в матче, было ли заработано очко, и они обе сказали «нет». Но поскольку судья вынес такое решение, оно было признано действительным! С тех пор я не участвую в судействе. Я не хочу участвовать в обучении людей тому, как дешево выигрывать или несправедливо проигрывать».

Вывод

Из эссе по истории, приправленного лишь незначительными остатками личного мнения, я считаю необходимым закончить на действительно личной ноте. Примерно двадцать лет назад я начал проект по использованию и истории нагинаты. Начальные этапы этого проекта были выполнены в компании мисс Кини Коллинз: позже я взял проект на себя, и результатом стала серия эссе, многие из которых включены в эту книгу.

Это оружие привлекло меня, когда я впервые увидел его, не как «женское оружие», а как подходящее для меня, мужчины ростом шесть с половиной футов и весом более 220 фунтов. Араки-рю, первая боевая традиция, в которую я вступил, использует как нагамаки, так и большую нагинату в драматической, почти дикой манере, вероятно, очень похожей на приёмы пеших воинов и монахов-воинов в более ранние периоды японской истории.

Позже я поступил в Тода-ха Буко-рю, и после этого смог изучить систему, которой руководили женщины более ста пятидесяти лет. Тода-ха Буко-рю по-прежнему остаётся во многом военным искусством, но это боевая традиция, которая развивалась и видоизменялась в период Эдо. Это парадоксальное искусство – каждое движение – это атака. Здесь нет стойки с переносом веса на заднюю ногу и нет чисто защитных приемов. Тем не менее, в его элегантных, грациозных движениях проявляется некоторая изощренность, которая развивается в боевом искусстве, когда у воинов есть досуг, предоставленный им миром, чтобы изучить движения и усовершенствовать их в глубину. Оно также пропитано, за неимением лучшего термина, глубокой женской чувственностью.

На меня оказали глубокое влияние обе эти боевые традиции, как сами по себе, так и воплощенные в лице их инструкторов. Наибольшее значение для этого произведения имеет Нитта Судзуйо сенсей из Тода-ха Буко-рю, утонченная, грациозная женщина, неизменно вежливая и удивительно сильная во всех смыслах, которые действительно имеют значение. Женское лидерство в этой школе было для меня подарком и вызовом. Мне пришлось в некоторых отношениях смоделировать себя на крошечной, пятифутовой, аристократичной японской женщине, чтобы понять суть того, что она предлагает, без рабского подражания или высокомерного предположения с моей стороны, что я могу просто адаптировать её искусство к моей крупной западной фигуре. Она была для меня образцом в моей собственной профессии, связанной с распространением и деэскалацией насилия. Именно от неё я научился силе такта, тому, как одна только вежливость часто может решить то, чего не может решить сила оружия.

Поэтому я испытываю глубокую привязанность и уважение к традиционному корю и твёрдо верю, что лучшее из того, что я сделал в своей жизни, никогда не могло бы произойти без моего изучения этого языка. Справедливости ради следует сказать, что были случаи, когда мне удавалось спасать жизни людей, используя знания, которые я не мог приобрести никаким другим способом, кроме как обучаясь архаичным японским боевым искусствам, и ни в одном из этих случаев меня не заставляли заниматься чем-то вроде рукопашного боя.

Я считаю, что соревновательные боевые виды спорта тоже могут быть замечательным занятием. Мой собственный довольно ограниченный многолетний опыт в дзюдо и Муай-тай, а также постоянные перекрестные тренировки по современным системам грэпплинга, безусловно, помогли мне понять это. Конкуренция может привить чувство доверия к своим способностям, а также выявить свои слабости. Такое изучение может создать более самосознательную личность, личность, гораздо более ценную для общества, чем можно было бы представить себе простую спортсменку или спортсмена. Таким образом, боевые виды спорта – это не просто спорт.

Атараси нагината – это значительная часть жизни, вероятно, нескольких миллионов женщин. Нечто столь важное не может быть просто отброшено в сторону презрительной консервативной критикой, что это выродившиеся, размытые боевые искусства. Как и любая другая деятельность, боевая подготовка должна продолжать расти и развиваться, если она хочет оставаться соответствующей тому времени, в котором она существует.

Однако в стремлении создать боевые виды спорта, открытые для всех и полезные для всех, многое из глубокой ценности безвозвратно утрачено. Традиция, далекая от простой ностальгии по прошлому, может стать мощной силой, объединяющей народ. Традиции могут заставить людей осознать своё происхождение и уникальность. Несмотря на то, что рю были созданы сотни лет назад для решения проблем, характерных для тех времен, нет причин относить их к обществам сохранения или музеям, просто диковинкам, которые выставляются несколько раз в год в качестве развлечения в перерывах между соревновательными матчами. Поскольку рю были разработаны для конкретных регионов, предлагая специфические психологические и боевые методы, они всё ещё могут быть живыми традициями, сильными и прямыми связями с прошлым. Они были и могут быть могущественными силами, прививающими верность, нравственность и мужество, а также чувство единения. То, что помогло создать жизнеспособные сообщества в эпоху Муромати, всё ещё актуально сегодня. Практикуемое с намерением укрепить своё сообщество, изучение любого рю может развить в его членах сплоченную смелость и глубину чувств. Это могло бы помочь сохранить сообщество как живое существо, не столь уязвимое для эксплуатации или включения в поверхностную массовую культуру.

Наконец, знания, содержащиеся в рю, были созданы кровью. Я не идеализирую акт убийства на поле боя. Я действительно боготворю тех, кто прошёл через такой опыт и, вместо того, чтобы оставлять простые воспоминания о совершенных или перенесенных жестоких актах, попытался передать сокровище, извлеченное из ужасов войны: знание о том, как выжить; метод продолжения связи, который происходит на поле боя и после битвы, поддерживая эти узы доверия, когда оковы страха и ярости больше не нужны, чтобы заставлять людей объединяться; и, возможно, самое важное, традиция передачи глубин этических и духовных учений, содержащихся в сердце систем, созданных якобы только для войны. На могильном камне моего собственного отца есть слова рабби Гиллеля: «В стране, где нет мужчин, стремись быть мужчиной». Это мораль, усвоенная на поле боя, как бы ни было определено поле боя. Эта этика достигается только через столкновение с потенциальной смертью: своей собственной от рук других и смертью других от наших собственных рук. Стремление к этому этическому чувству – вот что вело меня на протяжении более чем тридцати лет боевых тренировок, и для меня это суть того, что содержится в сердце многих традиционных рю. Для мужчин и женщин в большинстве современных боевых видов спорта, и, в частности, для (в основном) женщин, которые тренируются в современных видах спорта нагината, я считаю, что, несмотря на все прекрасные вещи, которые они, возможно, приобрели, отказавшись от традиционных боевых практик, они, возможно, потеряли ещё более удивительные вещи. Желать, чтобы история была другой, в конечном счёте, глупо. Но, как бы это ни было глупо, я бы хотел, чтобы у них было и то, и другое.

Авторское право © 2002 Эллис Амдур. Все права защищены.

Эта статья впервые появилась в Журнале азиатских боевых искусств, том 5, № 2, 1996. Она была тщательно переработана для включения в книгу «Старая школа: очерки о японских боевых традициях».

1996г.

https://koryu.com/library/wwj5.html

******